Запад Эдема - Страница 89

Было много работы и разговоров обо всем. Поначалу саммад Хар-Хаволы держались отдельно от других, ведь они говорили на другом языке и знали, что являются чужаками. Но женщины всех саммад, встречаясь за готовкой пищи, обнаружили, что могут говорить друг с другом, поскольку язык этот во многом походил на марбак. Дети первое время дрались между собой, но когда пришельцы выучили марбак, все различия были забыты. Даже одинокие женщины были довольны, ведь теперь на них посматривало больше молодых охотников.

Никогда прежде еще не бывало такого большого зимнего лагеря. Три саммад, собравшиеся в одном месте, сделали жизнь полной и интересной.

Даже Армун получила передышку, затерявшись в большом числе женщин. Она была в саммад Ульфадана тесто три зимы, и все они были трагическими для нее. В саммад, которую они покинули, был такой голод, что мать девушки, Шесил, оказалась слишком слабой, чтобы выжить в первую зиму в новой саммад. Это означало, что, когда ее отец уходил на охоту, Армун оставалась без всякой защиты. Мальчики смеялись над ней, и из осторожности она старалась не говорить в их присутствии. Когда Броит, ее отец, не вернулся. с охоты во вторую зиму, стало невозможно скрываться от других, С тех пор она стала работать на Меррит, женщину сапшадара, позволявшую ей есть у ее костра, но-даже не питавшуюся защитить девушку от постоянных насмешек. Меррит даже сама присоединялась к нем, когда была в гневе, к вместе со всеми называла ее «беличье лицо».

Армун была такой от рождения, и об этом ее мать рассказывала ей. Шесил всегда винила себя в том, что однажды, во время большого голода, убила и съела белку, хотя все знают, что женщинам запрещено охотиться. Из-за этого ее дочь родалась с передними зубами, расставленными широко, как у белки, и с разделеяной верхней губой. Но не только губа была разделена надвое – у нее было еще отверстие в небе. Из-за этого отверстия ее не возможно было как следует накормить, когда она была младенцем, потому что она громко кричала и кашляла.

Потом, когда она стала говорить, все слова звучали очень забавно.

Неудивительно, что другие детт сеялись над ней.

Они смеялись еще и сейчас, правда, когда она не могла до них дотянуться. Теперь она была молодой женщиной, быстроногой и сильной и, кроме того, имела характер, бывший единственной ее защитой в детстве. Даже старшие мальчики не осмеливались смеяться над ней, держась поодаль, ибо кулаки ее всегда были наготове и она умела ими пользоваться. Подбитые глаза и окровавленные носы были ее меткой, и скоро самые глупые научились избегать этого демона с беличьим лицом.

Она росла без друзей, в стороне ото всех. Ходя по лагерю, оиа обычно расстегивала верх своей кожаной одежды и прятала в нее нижнюю часть своего лица. Волосы у нее были длинные, и она постоянно делала ими тоже самое.

До тех пор, пока она не говорила, остальные женщины терпели ее присутствие. Армун прислушивалась к ним, видела молодых охотников, их глаза, слушала их возбужденную болтовню. Фарлан была самой старшей в этой группе, и, когда Ортнар присоединился к саммад, она быстро сошлась с ним, несмотря на то, что знала его короткое время. Обычно девушка знакомилась с юношей из другой саммад на ежегодных встречах, но теперь все изменилось, и Фарлан первой извлекла выгоду из этой перемены. Хотя остальные молодые женщины говорили скверные слова о ее смелости, она одна имела свою палатку и своего охотника, а у них ничего не было.

Армун не завидовала другим, а просто злилась. Она знала равнины и леса лучше других: мать хорошо научила ее. Со сбора корней она возвращалась с полной корзиной, тогда как другие женщины постоянно жаловались на бесплодие земли.

Она много работала, хорошо готовила, и вообще делала все, что могло сделать ее желанной для любого молодого охотника.

И все же она держалась вдали от них, зная, что они будут смеяться над ней. Когда они видели ее лицо, они смеялись, когда она говорила – тоже, поэтому она предпочитала молчать и находиться в стороне. Точнее, пыталась это делать. Но с тех лор, как она ела у костра Меррит, ей приходилось делать все, что приказывала старая женщина. Она носила дрова и резала мясо, обжигая руки об угли. Меррит смотрела, как она готовит, и каждый вечер ждала возвращения усталых и голодаых охотников. Но Армун не хотела их насмешек и поэтому всегда находила себе другие занятия, когда они собирались вокруг костра.

Хотя здесь не было снега, дожди шли большую часть зимы.

Это было неудобно, но не холодно, и это неудобство было меньше, чем морозы и глубокий снег. Способы охоты тоже изменились, ибо большие стада утиноклювых ходили по всей широкой равнине. В холмистой части жило много мургу, на которых можно было охотиться, и поэтому охотники уходили все дальше и дальше за холмы. Это было довольно опасно.

Было уже темно, когда отряд охотников возвращался. Дни теперь стали очень короткими, и это было очень необычно для людей. Некоторые охотники преследовали дичь целыми ночами. Но на этот раз что-то было неладно, потому что охотники громко кричали, оказавшись в виду лагеря, и их крики привлекали общее внимание. Охотники, бывшие в лагере, бросились к ним на помощь. Когда они подошли ближе к кострам, стало видно, что двоих охотников несут на носилках, сделанных из веток деревьев и кустов. Херилак шел впереди хмурый и усталый.

– Среди деревьев прятался мараг, – сказал он, – он напал на нас, и все произошло прежде, чем мы смогли убить его. – Первые носилки тяжело поставили на землю. – Это Ульфадан. Он мертв.

Услышав это, Меррит громко завыла и бросилась вперед.